Вебинары
Прирожденные и насажденные имена древности
(из книги "Славян родные имена")
Самое привлекательное и бесконечно интересное для человека слово - его имя. Человек вслушивается в него и размышляет о нём всю жизнь. Нередко мы задаём себе вопросы: почему именно это магическое сочетание звуков сопровождает нас до конца дней? Рок это или случайность? Заключён ли в сцеплённых в одно звуках потаённый смысл, предопределяющий судьбу? Почему в обращении к Богу или в заговоре достаточно произнести имя человека, чтобы спасти его или навредить ему? Не значит ли, что имя полностью замещает нас в тонких - духовных, эфирных, космических сферах?
Мы практически ничего не знаем о значении наших русских и славянских имён. Более того, не знаем мы, за незначительным исключением, и самих русских и славянских имён. В этом вопросе много веков царит искусственно созданная чехарда. Продолжается она и ныне. Возьмите любой словарь-справочник так называемых «русских имён» - и вы найдёте там русского едва ли не один процент. Общеупотребительные сейчас имена Елена, Ирина, Анна, Раиса, Виктор, Семён, Илья, Вениамин, Николай, Пётр, Павел, Сергей, Андрей, Алексей, Александр, Дмитрий - не русские. Доходит до того, что, например, в словаре «Славянская мифология от А до Я» (изданном под патронажем Н.И.Толстого) одним из персонажей славянской мифологии объявлен... Иуда (ему посвящена обширная статья). Воистину, всё поставлено с ног на голову! Те, кто читали этот словарь, - вы действительно думаете, что Иуда - изначально славянский персонаж?
С именами так обращаться нельзя! Всё, что аукнется, откликнется на космическом уровне. П.А.Флоренский считал: «Существует тайная и необъяснимая гармония... между именем человека и событиями его жизни. Имя - тончайшая плоть, посредством которой объявляется духовная сущность». По мнению Николая Кузанского, «Имя Божее есть Бог». Говоря иными словами, имя и сущность составляют неразрывное единство. В Ригведе - священной книге гимнов арийским богам - сказано: «Сын дает ближайшее и отдаленное (имя) отцу. Третье имя - в светлом пространстве неба» (1.155.3).
За несколько тысячелетий до христианства нашими индоевропейскими пращурами высказана мысль о триединстве всего сущего на небе и земле. В начале было Слово, а Слово есть изречённая мысль. Следовательно, Бог вначале замыслил (назвал), а потом создал человека (а также всё живое и неживое). Это знали все индоевропейцы, знали это и многие другие. В древнеегипетском папирусе «Неси Амсу», хранящемся в Британском музее, Бог-создатель говорит: «Имя мое - Аусарес (Осирис), семя изначальной материи... Я был один, ибо ничего не было рождено... Я произнес имя своё, как слово силы, своими устами...»
Таким образом, можно сказать, что имя человека - пусть хотя бы отчасти по сравнению с именем Бога! - «Слово Силы». П.А.Флоренский уже в XX веке назвал то же самое «Первоисточной Силой». Божественная сила эта окружает, охраняет человека, соединяет с космосом и вечностью.
Древние египтяне считали, что имя тесно связано с индивидуальностью. Безымянное существо не могло быть представлено богам. В дохристианском мире, где были обожены все явления природы, всё, населяющее её, все вещи, ни одна сотворенная вещь не существовала без имени. Человек, не имевший имени, с точки зрения божественных сил находился в худшем положении, чем самый ничтожный неодушевлённый предмет. Увековечение имени отца (деда, ближайших родственников) - первейший сыновний и родовой долг. А содержание гробниц в хорошем состоянии, позволявшем прочесть имена тех, кто лежит в них, считалось в Древнем Египте одним из самых похвальных деяний.
Имя человека вечно. Не случайно мы поминаем по имени даже умерших очень давно, тех (пращуров), о ком почти ничего не помним, кроме имени. В Упанишадах сказано: «Когда умирает человек, то что не оставляет его? - имя. Поистине имя - бесконечно... с его помощью он обретает бесконечный мир».
Бог создал людей, разделив их по племенам и национальностям; каждый созданный Богом народ хранил-охранял ядро своей культуры, свои верования, неприкосновенность генетического кода своего рода-племени. От китайцев родились китайцы, от греков - греки, от евреев - евреи, от славян - славяне. Это Богом данная реальность, идти против неё - значит идти против Бога. «Общечеловек» - химера наподобие кентавра или Чебурашки, только не на видимом физическом уровне, а на тонком, психическом и духовном. От' «кастрированного» (на тонких уровнях) общечеловека ничего не родится, кроме лживых химер.
Одним из сильных защитных средств против любого инородного вторжения, изменяющего генетический аппарат, разрушающего устои и цельность сознания, было национальное поименование, прозвание людей словами из родного языка. Даже слова самого «низкого» ряда, как это ни парадоксально, защищали род и народ от утраты самосознания, а значит, от гибели, - не говоря уже о возвышенных, полных энергии, силы, духовно обязывающих именах, которых было немало.
Каковы же эти заветные славянские и русские имена? Здесь не только известные Владимир, Святослав, Борис, Владислав, Всеволод, Вячеслав, Глеб, Мстислав, Ростислав, Юрий, Ярополк, Светлана, Людмила, но и имена, отлучённые от нас христианством; сейчас они будто «страны незнаемые» - имена, которые мы нынче читаем почти как иностранные: Борислав, Боян, Брячислав, Богумир, Бравлин, Буривой, Вратислав, Вышан, Вратимир, Всеслав, Вышеслав, Годимир, Гостята, Гостомысл, Гремислав, Даброгез, Дакша, Дорож, Дарослав, Дер-жикрай, Добрава, Добровит, Добромир, Доброслав, Драгомир, Дружина, Еруслан, Ждан, Жданимир, Ждислав, Завид, Званимир, Звенец, Звенислав, Земомысл, Зоремир, Истр, Мстислав, Исток, Искра, Истома, Избава, Коловрат, Кресимир, Крепимир и многие другие, которые вы найдёте в настоящем «Словаре». Эти имена, большей частью, имеют достаточно чёткую семантику и привычную структуру.
В Древней Руси существовала культура имени. Здесь учитывали мистическую преемственность меж предками - потомками, духовно обязывающий смысл наречения. Преемственность в семьях простого народа редко фиксировалась летописно, а как происходило поименование детей в княжеских родах, можно проследить на примере киевской династии.
Исследователь Ю.В.Франчук (г. Киев) в работе «Отражение языческого мировоззрения славянства в древнерусском летописании» («Культура славян и Русь». - М.: Наука, 1999) пишет: «Последовательность, с которой используются имена предков по мужской и женской линии, несомненно, имеет определенную систему... Наиболее ясным представляется порядок, по которому имена предков по мужской линии получают первый, третий, пятый и т.д. сыновья, а по женской - второй, четвертый и т.д.
Именник древнерусского княжеского рода свидетельствует, что наиболее употребительными были имена основателей киевской династии - Игорь, Святослав, Владимир. Распространение этих имен среди потомков Ярослава Мудрого отвечает представлению о происхождении этого князя, засвидетельствованному в Слове о законе и благодати митрополита Илариона. Отец Ярослава Мудрого Володимир определяется здесь как внук старого Игоря и сын славного Святослава. Отсутствие наименования Рюрик в первых поколениях династии, единичное употребление его в дальнейшем (всего два случая) подтверждает мнение тех ученых-антинорманистов, которые полагают, что Рюрик не был отцом Игоря. Наоборот, распространенность имени Олег, несмотря на старания летописцев исключить этого деятеля из княжеского круга, убеждает, что Олег был предком Святослава Игоревича,- вероятнее всего, по женской линии (то есть был отцом или дедом Ольги), так как имя Олег носил именно второй сын Святослава. Имя его старшего сына, Ярополк, позволяет предполагать, что близкий предок Святослава по мужской линии (его дед или прадед) звался Ярополком. Так же и единственный сын Ярополка Святославича, нареченный Святополком, мог получить это имя в честь какого-то родственника своего деда по мужской линии. Распространенность имени Ярополк и Святополк в княжеской среде даже после трагических событий, происшедших с названными лицами, ведет к предкам династии, место которых по неизвестной причине позже занял... Рюрик».
В.Л. Янин, говоря о времени до XIV века, отмечал: «На Руси крайне редко давали княжичам отцовские имена. Напротив, нарекать княжичей "дедним именем" было особенно почетно». Какая гармоничная и чёткая схема поименования новорождённых - похожая на симфонию, произведение искусства! Однако эта лёгкая, до прозрачности простая схема была мощным орудием защиты от всяческого инородного или сатанинского проникновения в родовую среду и морального ее разложения силой слова, мистикой имени.
У простого народа принято было до года, трёх или семи лет (в разных регионах славянско-русского мира свои традиции) скрывать имя ребёнка от злых сил, нечисти, сглаза, смерти, так как оно - своеобразный код: кто им владеет, тот обладает влиянием на носителя имени. Вспомните: знание имени позволяло творить заговоры, наводить порчу. А младенец со своими ещё не окрепшими душой и сознанием не был способен противостоять злу, защитить себя. Поэтому детей до поры называли «временными» именами: Первой, Третьяк, Малыш, Мальчик, Мужик, Меньшой, Большой, Баба (похож на бабушку), Дед (похож на дедушку), Семя; Незван, Зван, Ждан, Неждан, Найдён, Прибыток - в зависимости от обстоятельств рождения; Крикун, Горлан, Молчун, Сопелка, Будилко, Плакса, Спячий, Говорун, Пивень, Соловей, Кукушка - в зависимости от поведения младенца; Краден, Куплен, Ненаш, Нехорош, Некрас - обманные имена; Смерть, Мара, Марья, Вук, Волк, Медведь - обманные имена для устрашения злых духов и т.д.
При обряде первого пострижения волос в год, три, семь лет человеку давали новое, постоянное имя. К этому времени он уже успевал как-то проявить себя, свой характер, и имя предка получал соответствующее: если был воинственный - имя предка-героя, если добрый и ласковый - имя мирное, нежное, любовное. При этом происходил особый священный ритуал очищения ребёнка огнём костра или печи. Обряд совершала одна из старейших женщин рода. Помните сказочки для детей, где Баба Яга (прародительница) на деревянной лопате для выпечки хлебов «перепекает» дитя, трижды на мгновение всовывая его в огромную печь? В них отражён древний ритуал. Увы, вследствие постепенной демонизации национальных образов христианизированным сознанием ныне Баба Яга представляется нам безобразной злой колдуньей.
Бывало, имя меняли и при достижении совершеннолетия, вступлении в воинский возраст, при переходе в волхвы, при выздоровлении от тяжёлой болезни или другом вызволении из лап смерти. Но иногда «временные» имена по каким-то причинам оставались с человеком навсегда, порой даже при новом имени, как уточнение: Тонкой Скоморох, Субота Остёр, Семерый Наливайко. Встречались случаи, когда у человека было три имени: Первой Добрыня, зовомый Чернобровец...
В некоторых регионах славянского мира меняли имена при вступлении в брак. До нас дошёл древний обычай окликания молодых супругов («вьюнишник») в один из дней Масленицы (в других регионах - в один из праздников ранней весны), а в христианизированной традиции - после Пасхи в первое воскресенье на Фоминой неделе. В русском фольклоре сохранилось немало текстов «окликаний»: «...Завтра рано поутру да окликальщики придут, приокликати меня, да приузывати тебя, ну-ко будь, моя молодушка окликанная». Позже этот обычай трансформировался в окликание по имени-отчеству (величание) и в таком виде дошёл до нас. После окликания по новому имени или по имени-отчеству статус молодых изменялся. Они становились полноправной семьёй. Их переставали называть «молодыми» («вьюнцом» и «вьюницей»).
Меняли имена женившихся в старости (вступавших в брак более четырёх раз, как превысивших «законное» количество браков для одной жизни). В переименования вкладывали мистический смысл: иное имя - иная судьба.
Существовали и определённые запреты. Нельзя было дублировать имя живущих в доме (поэтому чаще обращались к именам дедов и прадедов). Избегали присваивать имя умершего ребёнка народившемуся. Чаще давали «дедне» имя, так как считалось, что судьбу человек выбирает через поколение. Позже - в средние века и в ХVIII-ХIХ веках - нарекали детей и отеческими именами.
Всё изменилось с воцарением на Руси христианства: переписывались или уничтожались летописи и литературные памятники, напористо вытеснялись национальные имена. На Русь хлынули мёртвые (большей частью) имена из мёртвых языков (древнееврейского, древнегреческого, латыни), принадлежавшие христианским мученикам и пророкам: Нафанаил, Евстропия, Агафангел, Малахия, Илирия, Гликерия, Мастридия, Иегудиил, Мисаил и т.д. (посмотрите на перечень имён, внесённых в дореволюционный церковный календарь). Имена-пришельцы были объявлены правильными, а отеческие прозванья - неправильными.
Славянские природные имена стали называть «неблагочестивыми», «еретическими», «языческими», «бесовскими», «сатанинскими», «волчьими» и т.д. Предки русских людей, родители, история рода и народа, их сознание, традиции отодвигались на необозримо дальний план. В церковный календарь - «святцы» - входило менее двух десятков славянских имён (сколько их на самом деле, вы убедитесь, прочтя основную часть «Словаря», в котором они далеко не все), в то время как чужесловных - еврейских, греческих, римских - сотни... По мнению тогдашних невежественных ревнителей христианства, не знавших и не желавших знать истории своих пращуров, дохристианские народы «нощи неведения истины мимошедши, свету бо благоразумия всю вселенну осветившу...» Древнерусские, древнеславянские имена, с их древнейшими, общеиндоевропейскими ещё корнями (каждое из них, будучи целевой мантрой, имело особый сакральный смысл, произнесение его влекло за собой на тонком, мистическом уровне конкретные последствия), были заменены на византийские и иудейские, несущие другую суть и судьбу.
Посудите сами: нужно ли было (и если нужно, то кому и зачем) родные исторические имена Богша, Богун, Богунка, Богуш, Бож, Богдан, Божедар, Боголеп, смысл которых совершенно ясен, менять на того же значения еврейские имена Анания, Варахий, Елезар, Иезекииль, Иеремия, Иоаким, Иоанн, Иоиль, Малахия, Мануил, Мисаил, Михаил, Михей, Нафанаил; или, соответственно, на греческие - Амвросий, Диодор, Диодот, Дорофей, Досифей, Иерофей, Матфей, Минсифей, Тимофей, Феаген, Феогнид, Феогнос, Феодор, Феодорит, Феодосий, Феодот, Феодох, Феоктирист, Феоктист, Феона, Феопемит, Феопрепий, Феостирикт, Феотекан, Феофил, Феспесий, Христофор (все перечисленные примеры «иноземных» имен заимствованы из дореволюционных «святцев»)? Стоит ли удивляться, что, несмотря на старания церкви, многие из этих имён - звуковых монстров - народ так и не принял. Замена была чисто идеологического свойства. Цель её - уничтожение русских и славянских имён как части национального самосознания. Идеологи христианства писали, что переводное имя (тот же смысл, но на чужом языке) «в очарованиях теряет силу». Перестав очаровывать нас мощным богатством родных созвучий и привлекать ясным прозрачным смыслом, имя перестаёт быть «Словом Силы», превращается в холодный знак условности, официоза, не несущий ничего родного, милого сердцу. Эти чисто механические имена с таким же успехом можно заменить и лагерными номерами (а ныне - налоговым кодом или кодом пластиковой карточки), что происходило (и происходит!) в миллионах и миллионах случаев. Обезличенные люди ещё более обезличивались и представали перед Богом «в светлом пространстве неба» чужими (иноимёнными) или безымянными жертвами сил разрушения.
Церковное имя выбирать было нельзя, оно «устанавливалось» в зависимости от дня рождения. При этом «установление» имени воспринималось как нечто фатальное и потому могло нести счастье, а чаще (имя мученика) - несчастье имянаречённому.
Получалось, как у Гоголя в повести «Шинель»: «Родительнице предоставили на выбор любое из трех...: Мокия, Соссия, или назвать ребенка во имя мученика Хоздазата. "Нет, - подумала покойница, имена-то все такие". Чтобы угодить ей, развернули календарь в другом месте; вышли опять три имени: Трифиллий, Дула и Варахисий, "Вот это наказание, - проговорила старуха, - какие всё имена; я, право, никогда и не слыхивала таких. Пусть бы еще Варадат или Варух, а то Трифиллий и Варахисий". Еще переворотили страницу вышли: Павсикакий и Вахтисий... "Уж если так, пусть лучше будет он называться, как и отец его. Отец был Акакий, так пусть и сын будет Акакий". Таким образом и произошел Акакий Акакиевич». Бедная женщина, забитая насаждаемой интервентами иностранщиной, решила вернуться к давней традиции. Однако в XIX веке эта почва уже была заражена, отчие и дедние славяно-русские имена ещё раньше вытоптаны, выкорчеваны из памяти и сознания последующих поколений потомков, и Акакий Акакиевич стал двойным, а если вспомнить «третье имя - в пространстве неба», - то и тройным мучеником на этой Земле, что Гоголь и показал всей мощью своего таланта.
Имя очень информативно. Оно говорит о задачах и возможностях человека, является защитой своего носителя, частью его биологического и астрального кода. Имя может вдохновить человека и подвигнуть его на великие дела, а может заставить страдать, мучиться.
«Псевдонимы» мучеников христианского интернационала наводнили русскую землю. Выбор этих «псевдонимов» создал целый народ-мученик - от татаро-монгольского ига и крепостного права до советских лагерей, расказачивания, раскулачивания, раскрестьянивания. Волна мученической участи захлестнула и самоё церковь (некогда «огнём и мечом» искоренявшую Русь, нередко уничтожавшую вместе с именами и их носителей): тысячи священников были погублены, церкви порушены или превращены в склады, а в монастырях разместили колонии заключённых (как это было, например, в Соловках, в Суздале, где могила князя Пожарского) или, в лучшем случае, детские дома.
Философ и писатель Сергий Булгаков говорил о переименованиях и псевдонимах: «Переменить имя в действительности так же невозможно, как переменить свой пол, свою расу, возраст, происхождение и пр. Псевдоним есть воровство, как присвоение не своего имени, гримаса, ложь, обман и самообман. Последнее мы имеем в наиболее грубой форме в национальных переодеваниях посредством имени... Здесь есть двойное преступление: поругание матери - своего родного имени и давшего его народа, и желание обмануть других, если только не себя, присвоением чужого имени. Последствием псевдонимности для его носителя является все-таки дву- или многоименность: истинное имя неистребимо, оно сохраняет потаенную свою силу и бытие, обладатель его знает про себя, в глубине души, что есть его истинное, не ворованное имя, но в то же время он делает себя актером своего псевдонима, который ведет вампирическое существование, употребляя для себя жизненные соки другого имени. Не может быть здорового развития для псевдонима, ни истинного величия и глубины при такой расхлябанности духовного его существа, денационализации, ворованности».
В сознание потомков богатырей, которым Бог дал самую обширную в мире землю, внедрялась мысль: надо повторить путь мучеников, быть рабами. В итоге люди оказались рабами, но не Божьими, а рабами наводнившего Русь интернационала - и далеко не только христианского. До революции была в ходу ироническая присказка: мама - турок, папа - грек, а я - русский человек.
Имя - тонкотканная материя - несёт в себе судьбоносные закономерности. Есть примеры того, как в христианской Руси имена мучеников нашли своих носителей. Жизнь простого народа, не попадавшую в летописи, на протяжении поколений проследить трудно, а имена князей, царей и их судьбы известны.
Взять, например, имя Василий. Храбрый богатырь и трудолюбивый теребовльский князь Василько, отстроивший и украсивший свой город, был заманён одним из завистников - Давыдом - в гости и там ослеплён. Владимир Мономах, узнав об этом, «ужасеся, и всплакав и рече: «Сего не бывало есть в Русской земле...» В XV веке московский князь Василий II взял в плен своего двоюродного брата Василия Юрьевича и ослепил его. После этого Василий Юрьевич был прозван Косым. Брат Василия Косого Дмитрий отомстил Василию II и также ослепил. Этот князь вошел в историю как Василий Тёмный. До христианства были ритуальные жертвы, но таких бессмысленных жертв меж родственниками не было. «Мода» на ослепление (отравление, увечье, пытки) пришла из «просвещённой» (а на самом деле полной азиатского коварства и восточной жестокости) Византии.
Какое-то время среди царских имён оказалось популярно имя Иоанн (по-русски - Иван). Сам Иван Грозный был сиротой, еле выжил. Его сын Иван погублен (не все верят в историю убийства царём разумного и подходящего наследника престола). Иван - сын Марины Мнишек, прозванный «ворёнок», повешен пяти лет от роду. Брат Петра I, Иван Алексеевич, соправитель на троне, был предан забвению и сгинул. Младенец царь Иоанн Антонович царствовал всего несколько дней, и когда в результате дворцового переворота на троне оказалась Елизавета Петровна, младенец был отправлен в крепость, где впоследствии умерщвлён. Больше Иоаннами цари наследников не называли. Пётр I, предполагают, умер не своей смертью. Внук его - подросток Пётр II - внезапно умер якобы от простуды. Пётр III, царствовавший около трёх лет, был низложен Екатериной II и позднее убит. Больше Петрами цари наследников не называли.
С Алексеями, после отца Петра I, тоже происходили несчастья: сын Петра I, Алексей, названный «дедним именем» и воспитанный консервативными боярами, был казнён отцом. А спустя два века Николай II нарёк своего сына Алексеем. Его гибель (вместе с семьей) стала гибелью всей династии...
Александр I, победивший европейский интернационал и запретивший масонство, то ли умер, то ли тайно ушёл в мир и сгинул. Александр II Освободитель убит террористами. Александр III, разумный и толковый правитель, умер загадочной смертью в расцвете лет.
Чудовищные гибели-убийства Андрея Боголюбского, царевича Дмитрия, Павла I раз и навсегда отбили у царей охоту называть наследников Андреями, Дмитриями, Павлами.
Замещение родных имён произошло не сразу. Долгое время (до XIV, а в отдельных случаях - до XVII века) русским давали и «дедние» имена и прозванья, определяемые как «мирские», «русские», «княжеские» («княже»), «природные», «прирожденные» («прироком»), «нареченные» («реклые», «рекомые», «зовомые», «назвищем», «глаголемые», «сиречь»), - и христианские, или «молитвенные».
Б. Унбегун, пользуясь языком науки, писал: «...В России на протяжении практически всей ее истории сосуществовали две принципиально отличные антропонимические модели: одна модель являлась частью живой ономастической системы, другая - искусственной структурой, применявшейся для официального нормализованного обозначения индивидуума в документе». Например: «Василю зовомому по реклому Бебря», 1579; «Герман, зовомый Воята», 1188; «Зовом же бяше Ждан по мирьскууму, а в хрьщении Никола», ХII-ХIII вв.; «Поп Иванчище, сиречь Болеслав»; «Нареченный в крещении Василием, русским именем Владимир», 1096; «Микифор прироком Станило», 1223; «Максим, а мирское имя Станимир», ок. 1310; «Убиен бысть от Олгирда Круглец, нареченный в св. крещении Еустафей», 1347; «Старец Василий рекомый Сухий», XIV в.; «В крещении Иосаф, а мирскы Остромир», 1056; «Имя ему крьстньнае Яков, а мирскы Творимир», XII в.; «Преставился князь Михайло, зовомый Святополк», 1113; «Се язъ князь великий Гаврил, нареченный Всеволод», 1135; «Князь Михайло, нарицаемый Хоробрый, сын Ярославль», 1248; «Родися у Игоря сын и нарекоша имя ему в крещении Андреян, а княже Святослав», 1177; «Родися у Ярослава сын Михаил, а княже имя Изяслав», 1190; «Родися у великого князя Всеволода четвертая дчи, и нарекоша имя во святом крещении Полагыя, а княже Сбыслава», 1179; «Родися князю Константину Всеволодовичу сын Иван, глаголемый Всеволод», 1215; «Рабу своему Лазарю, нареченному Богыши», XII в.; «Се язъ Микита Миронов сын, а назвищем Шаля», 1664.
Народ сопротивлялся христианизации, тяжело расставаясь с природными именами, но с церковью тогда спорить было опасно.
Природные имена употребляли повсеместно, а пришлые христианские - в деловых бумагах, государственных грамотах, указывали при смерти, чтоб была возможность поминать усопших в церкви. Но из памятников письменности видно, что ещё в ХIII-ХIV веках поминали и по природным русским именам. Общение с умершими велось с помощью «окличек» и поминальной трапезы. Церковь, будучи не в силах искоренить эти дохристианские обычаи, переняла их и теперь использует как свои. В то же время народные поминовения христиане осуждали: «Творят бо кумиры во имяна мертвых человек», - писали о русских.
В детстве я читала «Сказку о царе Салтане...» Пушкина. Не встречая в жизни экзотического для XX века имени Салтан, думала, что и оно - сказка. Но, углубившись в изучение славянских и русских имён, увидела, что в ХV-ХVII веках десятки Салтанов жили на юго-западе Руси. Пушкин изучал историю не по советским учебникам. Мы были уверены: нерусские имена - Ратмир, Ратман, Несмеяна, Милонега... А Иван - нас убеждали - еврейское имя (из «Иоанн»). В то же время евреи Иванами своих детей почему-то не называют. А русские, которым по святцам выпадало Иоанн, - лукавили охотно, заменяя чуждое сочетание звуков на родное древнее «Иван» (распространенный индоевропейский вариант «Ван»). Вани, Ванюши - повсеместны на Руси. Были целые сёла - сотни Иванов, но не Иоаннов. Мария - еврейское имя. Но у славян было своё подобное: Мара, Марья, Мор - «смерть». Славяне давали малышам (до первого пострига) и обманные «охранительные» имена: Смерть, Марья, Волк, Вук...
Имя и прозвище внешне (морфологически) ничем не различались. В древности имя и прозванье означало одно и то же: наречение, то есть на речь положенную суть. Наше нынешнее понятие «прозвище» не имеет того смысла и оттенка значения. Оно снижено пренебрежением - пришлой, но укоренившейся со временем оценкой христиан, - и унижено до положения клички - «кликухи» (какими пользовались преступники или революционеры-подпольщики).
В древние времена прозвище имело в глазах народа законность имени-отчества-фамилии. Вбирая в себя все три компонента (или, как ныне модно говорить, «три в одном»), оно обладало полной силой. Такую силу сейчас имеет имя священника, употребляемое в сочетании с обращением, приличествующим сану, но без отчества и фамилии. Когда отчества и фамилии ещё не сформировались, прозванье каждого человека было столь же сильно, столь сильно было и имя. В истории встречаются прозванья, которые сильнее любых фамилий: Толстой, Кобыла, Конь, Соловей, Постник, Барма, Пересвет, Ослябя, Кий, Коловрат, Ермак, Тёмный, Грозный. Прозвище было важно для народа, так как оно точнее, яснее, роднее, чем христианские обезлички (Никифоры, Иовы, Моисеи). Наличие прозванья, или имени и прозванья - например, Неупокой Карга; Добрыня Долгой; Язык Мошна; Ждан Попка; Нечай Ряб; Неустройко, прозвище Четыре Здоровья; Карман Постник; Упирь Лихой - говорило о том, что человек этот свой, изучен, известен, наречён; в наречении выделены главные приметы, достоинства-недостатки, особенности, отчинная, родовая принадлежность или характер. Причём древнейших прозвищ до нас дошло минимум, так как в древности имя было родное, согретое теплом семейного очага, вбирало характерное для своего носителя. В прозвище не было нужды. С XVII века слово «имя» стали связывать только с христианским статусом русского и россиянина, национальное же (природное) имя перевели в низкокачественный и как бы незаконный в христианской стране ряд - «прозвище». Однако прозванья на Руси в то время по-прежнему давались - в противовес чуждому иностранному именословью; шло сопротивление, народ боролся с обезличением. Христианство выступало против прозваний, но не в силах было их искоренить. Индивидуальные прозванья в ХVII-ХХ веках часто становились фамилиями, налагаясь на десятки, сотни потомков. Так появлялись Тугодумы, Карнауховы, Долгорукие, Рябоконь и другие - море русских и славянских не только имён, но и прозваний, которые надо изучать как сокровищницу понятий народных, как свидетельства образного строя мышления.
Иные слова с веками изменились или изменилось к ним отношение. Например, «краснобай» - изначально «красно, красиво говорящий» - теперь стало нарицательным к пустослову, некогда же оно было возвышенным, как и «краснопев». Сейчас «зверь» означает злого человека, раньше означало сильного и яростного. «Пошляк» происходило от «искони, исстари существующий», теперь же снижено до бранного. Слово «понос» (от «понести» - «начать быстро двигаться») сейчас ассоциируется лишь с физиологическим расстройством. Если иное родокоренное имя-прозванье нам нынче непонятно, значит, мы утратили способность понимать изначальный корень.
Мы, с нашим современным сознанием, не всегда можем постичь и оценить древний смысл, а иногда и многозначность, многооттеночность слова-имени; с высоты познаний технократического XXI века смотрим на природные имена как на низшие, примитивные, плохие, хотя не имеем права мерить прошлые века своими нынешними мерками. Наши предки не были глупы! Просто их мышление и вся жизнь были максимально приближены к природе. Они не избегали её, а считали за честь породниться с нею, стать её частью. Потому и именовались: Клён, Ясень, Еленя, Медведь, Волк, Бобёр, Куница, Дунай, Волга, Дуброва, Ветер, Воробей, Ворон, Жеребец, Конь и проч... Или роднились с бытом как частью жизни, становясь Сковородой, Шарабаном, Жеравицей, Ослябей, Кием, Пикой, Житом..., а то и полными лукавства Лихотреской, Крыводрыстом, Полторакожухом. Духовная часть жизни также включалась в оборот имён: Душа, Дума, Богун, Хорc, Солнце... Трудно сказать, кто выглядит лучше перед Богом «в светлом пространстве неба»: мы со своими нынешними сконструированными заёмными именами или наши пращуры с именами природными, естественными.
Павел Флоренский писал: «В известные времена утрачивается чутье концептуальной формы данного имени, как непосильно величественной этому времени; общество не нуждается или мнит себя не нуждающимся в первоисточных силах известного имени. И тогда, вместе с измельчанием самой жизни, первоисточные имена, особенно имена духовно обязывающие, становятся обществу далекими и непонятными, заменяясь приниженными своими переработками, а то и вовсе забываясь».
Очень точно подмечено: имя может быть «непосильно величественным» для «этого времени». Непосильно величественными кажутся сейчас имена Остромир, Осмомысл, Земомысл, Держикрай, Бравлин, Буривой, Звенислав, Мстислав, Коловрат, Судислав, Творимир. Рядом с ними неуместен жаргон, примитивизирующий русский язык, со словечками «блин», «чувак», «придурок», «клёвый» (и ещё похлеще!). Другое дело, если сказать: «Витька, Сёмка, Тёмка... - чуваки»; «Антошка, пошли копать картошку»; а уж «Митрофанушка»!..
Нынче многие русские - увы! - утратили чутьё на родные слова, родные имена, не говоря уже о древних смыслах родокоренных понятий. Этому предшествовала и способствовала постоянная - из столетия в столетие - фальсификация русской и мировой истории. Воинственное вытаптывание унифицированными подошвами всего самобытного во всех странах не проходит бесследно, и вот уже униформа, камуфляж выдаются за «общечеловеческие ценности». А имя - часть национального сознания (и очень тонкая часть!) и судьбы народа.
Большой урон нанёс народам христианский интернационал. Хотя, придя на Русь с «огнём и мечом», он позже, когда кровоточащие раны зарубцевались, привился. Русь многострадальная и многострадающая впитала в себя боль переживания за Христа и боль за всех Христовых мучеников. Наиболее употребительные имена мучеников с веками стали равносчастны с отчинными именами древности, так как многие поколения отцов и дедов выстрадали их. Русские страдали за христианство, есть у нас свои мученики, подвижники, святые. Мы до сих пор ждём, когда христианство, наконец, смилостивится к русским, - в частности, когда Русская православная церковь станет русской на самом деле, когда уста священников перестанут избегать слова «русский». Неужели русская церковь навсегда останется на зыбкой почве меж «эллином и иудеем» (даже не заметив при этом, что эллина уже давно нет, а иудей остался...)?
Пока пользуешься церковным календарём, кажется, что славянских имён до нас дошло мало, но стоит вникнуть в памятники письменности - летописи, письма, договоры, купчие, берестяные грамоты и записки, надписи на монетах, мечах, пряслицах, корчагах, братинах, камнях, крестах и т.д., - как видишь море разливанное разнообразия имён и прозваний русских и славян. Куда там против этого богатства полумёртвому церковному именослову!
Одному человеку не под силу собрать все имена славян и русских, обозреть все памятники, на каждое имя привести свой пример, даже если этот человек и опирается на предшественников. Там, где вы не найдёте примера бытования имени, толкования его, - оно взято мною из словарей Морошкина, Тупикова, других изданий (или из речников). Значит, оно тоже - историческое. Сложна этимологическая работа с именами, но значение и происхождение большинства прозрачно и не вызывает вопросов.
Некоторое количество имён с древними корнями, метафорическими смыслами, многозначных или региональных (например, имена балтийских славян) вызывает и будет вызывать споры: их этимология не считается окончательной.
Русские и славянские имена ждут ещё своих исследователей, ждут государственной поддержки в деле их изучения и опубликования.